Open you mind. Follow your dream.
Дорогая Betrayed and Betrayer!
Я знаю, что поздравлять заранее не есть хорошо, но с моим компом ни в чем нельзя быть уверенной, и я боюсь, что он вот-вот навернется - а следовательно - я хочу поздравить тебя с наступающей красивой датой - с двадцатилетием!
Я совсем не умею поздравлять, и, пожалуй, никогда не научусь, но я все же попробую.
Я желаю тебе творческого успеха, верных друзей рядом и чистой любви.
Просто счастья. Просто ярких, незабываемых дней.
С наступающим тебя Днем Рождения, котик!
Я очень рада, что знакома с тобой, и знакомство это стало для меня незабываемым!
*любовь и обожание в глазах*
И - поскольку я няшко, я дарю тебе фанфик - потому что это, к сожалению, все, что я хоть сколько-нибудь умею делать, да. XD
Предупреждение - Джерро тут малость рефлексирующая фиалка, но так получилось! XD
Холодное пламя
Один
Аммон Джерро всегда считал свое Убежище неприступной крепостью. Охраняемая демонами и силой крови, она служила ему местом, где твои слова и мысли никогда не будут услышанными.
В этих стенах заключалась его сила. Он черпал ее, погружая руки в бесконечный источник энергии, и воздух дрожал от напряжения, когда Джерро принимался колдовать.
Убежище — дом и сильнейшее оружие. Аммон Джерро знал это, как никто другой.
Так же, как знал о том, что кровь — не менее могущественная сила. Кровь — не просто красная соленая вода в жилах любого существа — это залог величия. Это прошлое и будущее.
Убежище Джерро было построено на крови, и кровь его и разрушила.
Он понял это, ощутив слабость и сильную тошноту. Заклинание, тянувшееся от кончиков пальцев, сорвалось, словно кем-то обрезанная нить, щелкнув в тишине, как удар хлыста.
Джерро слышал, как исчезают Круги Призыва, как хлопают крыльями освобожденные демоны, и шептал — этого не может быть!
Никто не может разрушить чары, напоенные его собственной кровью. Никто и никогда! Только сам Аммон Джерро и его потомки...
И его потомки.
Когда Аммон понял это, было слишком поздно что-то менять.
Тело девочки, Шандры, уже остывало на каменных плитах. Перед смертью она упала, нелепо раскинув порезанные от кисти до локтей руки, и напоминала куклу, которую шальной ребенок в ярости выбросил, как ненужный хлам. В светлых глазах застыло удивление и немая мольба.
Аммону казалось, что весь мир сузился до капель крови на смуглых руках Шандры, до алых, грустных глаз Мефазма и беспомощных криков чужаков, столпившихся над телом погибшей крестьянки.
«Это всего лишь еще одна смерть, но почему, почему мне так холодно?»
Убежище содрогнулось. Теперь, когда чары были разрушены, ничто не держало стены, ничто не подкрепляло силы Джерро.
- Она не может быть мертва! - рявкнула Носительница Осколка, поддерживая голову Шандры и касаясь руками пыльных волос. - Сделай что-нибудь!
Аммон поднял глаза. Потолок Убежища опасно затрещал, на стенах расцветали трещины.
- Она мертва. И мы тоже будем мертвы, если не уйдем отсюда.
В светлых глазах дроу — ненависть и злоба. Аммона это не впечатлило.
Ее ненависть не сделает ему больнее, чем смерть девочки Джерро.
- Ты убил ее!
- Ты сама убила ее, приведя сюда, - огрызнулся Джерро.
«Наверное, ей стоило понять, какова будет цена этого безрассудства».
Два
Аммон Джерро никогда не любил других людей. Они вечно вмешивались и лезли в его дела, мельтешили перед глазами, заставляли привязываться, заставляли любить и любили сами. Джерро считал это слабостью. Поэтому он так ценил уединение своего Убежища. Пусть оно и было наполнено демонами и дьяволами. Это была его крепость. Его стена от внешнего мира, через которую никто не мог проникнуть.
Теперь все изменилось. Вокруг Аммона снова кружились и шумели люди, словно яркий цветной карнавал. День и ночь стучали молоты, строилась заново Крепость-на-Перекрестке, ссорились рабочие, выли собаки. От этого шума у Джерро раскалывалась голова, а и без того нелегкий нрав стал и вовсе невыносимым.
Но даже день и его тяготы были ничем по сравнению с ночной темнотой и кошмарами, которые она приносила на своих крыльях.
Каждую ночь Аммон ворочался в своей постели, не в силах заснуть. Перед глазами проносилась кровь, разлитая по каменным плитам Убежища, пустые круги призыва, и изломанное, обожженное тело девочки по имени Шандра — девочки, которая была его внучкой. Кровь от крови, плоть от плоти, та частичка, которая должна была существовать еще долгие годы.
Когда Джерро наконец смыкал веки, видения становились из пугающих чудовищными. Шандра смеялась разодранным ртом, харкала кровью и тянула к нему черные пальцы, что-то хрипела, охваченная пламенем, а за ее спиной тянулись длинные черные тени.
«Что ты чувствуешь, старик? - шептала Шандра. - Каково теперь тебе?»
Так прошло несколько ночей.
Джерро проснулся, липкий от пота, и сжал дрожащие руки в кулаки. Его подташнивало. Осознание этого привело Аммона в бешенство. Он, человек, который отбросил Короля Теней у Западной Гавани — и боится ночных кошмаров! Это была слабость, а Джерро ненавидел слабость. Ни в себе, ни в ком либо другом.
Он вышел из своей комнаты, чувствуя гуляющий по каменным коридорам ветер. Шаги Джерро отдавались гулким эхом.
Холодные, незнакомые стены. Плохая Крепость. Джерро чувствовал что-то нехорошее в самих камнях. Эхо старой битвы. Отпечаток, который не сотрется временем.
«Становишься параноиком, Джерро?»
- Интересно, гуляние по ночам — это в самом деле так увлекательно?
Голос был тихим, хриплым ото сна. Джерро закатил глаза и обернулся.
- Не твое дело.
Фарлонг сузила глаза и обняла себя руками. На ней была теплая туника и бесформенные штаны — судя по всему то, что первое попалось под руку. Белые волосы спутанной гривой обнимали плечи. Лицо выглядело осунувшимся и почему-то — неприятным.
- Знаешь, твоя ходьба под дверью мешает спать, - раздраженно сообщила Фарлонг. - Чего, не спится?
Джерро стиснул зубы. Какое ей дело?
- Не спится, - ответил он мрачно. - Тебе от этого лучше или хуже?
- Все равно, - пожала плечами Фарлонг.
Аммон подавил волну раздражения.
- Тогда зачем ты спрашиваешь?
- Из вежливости. Есть такое понятие — вежливость. Не слышал?
Аммон одарил девушку злым взглядом. Девушка едва заметно поежилась и отвела взгляд — рядом с Аммоном Джерро вся ее уверенность в себе испарялась, словно ее никогда и не было, и Фарлонг чувствовала себя маленькой девочкой. Это раздражало.
Взгляд Джерро возвращал Фарлонг в те далекие времена, когда Дэйгун отчитывал ее за плохое поведение. Даже не отчитывал. Нет. Он никогда не ругался, не кричал и не поднимал на нее руку. Он только смотрел. Под этим взглядом Фарлонг заливалась слезами и мечтала о том, чтобы оказаться за тысячи миль от него, думала о том, что лучше бы отец ее ударил.
Такой же взгляд был и у Аммона Джерро. Слишком красноречивый. Слишком сильный.
- С поучениями закончено? - осведомился Джерро.
Фарлонг посмотрела на него холодным взглядом.
- Вполне.
«Перестань так на меня смотреть!»
Фарлонг показалось, что тонкие губы Аммона тронула улыбка. Слабая, язвительная — но улыбка.
«Старик что, еще и улыбаться умеет?»
Фарлонг нервно переступила с ноги на ногу, растеряв свою уверенность. Аммон с некоторым снисхождением следил, как она поправляет на плечах тонкий лен туники, поправляет спутанные волосы, упрямо спадающие на широкий лоб.
Девочка. Не воин. Слабая. Удивительно, что она столь многого достигла. Может быть, умная. Кажется, наблюдательная. Хорошие качества. Могут помочь выжить. Но не всегда.
В ее глазах Джерро снова увидел неприкрытую злобу.
«Ну конечно же. Опять заведет песенку «Ты убил Шандру!» Похоже, она меня на дух переносит».
Это его совсем не трогало.
- Иди спать, - спокойно произнес он, отвернувшись. - Тебе еще работать надо. Ну, знаешь, мир спасать и все такое.
Раздался тихий смешок.
- Ну, кому-то же надо.
Аммон Джерро оглянулся через плечо.
- Пока ты и твоя команда не вторглись в мое Убежище, с этим прекрасно справлялся и я.
- Ты даже Шандру не смог спасти, - последовал ответ. - Боюсь, Невервинтер ты тоже погубишь.
«Идиотка»
Три
Фарлонг, быть может, была немного наивна, но уж точно не глупа. Так решил Джерро, проведя рядом с ней больше месяца.
Она больше ни словом не упоминала о Шандре. Укрепляла стены. Собирала армию. Искала новых союзников. Казалось, что все ей дается легко, и лишь вечерами, когда она приказывала стражникам закрыть ворота крепости, Джерро видел, как нелегко дается ей эта работа. Глаза становились красными, руки мелко дрожали, а плечи опускались, словно на них давила непосильная ноша.
Она слишком молода, чтобы вести войну, слишком неопытна и слаба. Но никогда в этом не признается — ни себе, ни другим.
Это вызывало что-то вроде уважения.
Слабая толика уважения укрепилась еще больше, когда Фарлонг пришла за советами к Джерро.
- Что это? - осведомился Аммон, увидев стопку писем и бумаг на руках у капитана.
- Прошения, уведомления, письма, - отозвалась она, положив бумаги на стол. - Сама я их не разберу.
Джерро изогнул бровь.
- А я тут при чем?
Фарлонг устало вздохнула и убрала белую прядь, упавшую на лоб.
- Я ничерта не смыслю во всех этих словах, - призналась она нехотя. - Я подумала, что ты можешь помочь.
«Я пришел лишь ради того, чтобы уничтожить Короля Теней, а не разбирать твои бумажки!» - хотелось сказать Аммону, но он промолчал. Сейчас было не время спорить. Они должны стать союзниками. Должны быть уверены друг в друге.
Фарлонг стала приходить каждую ночь, и до рассвета она и Джерро сидели за столом, вчитываясь в сухие, витеватые слова. Глаза у Фарлонг под конец казались больными, и она беспрестанно терла их руками, словно в них попал песок. Джерро тоже приходилось нелегко, но ни он, ни она никогда не жаловались.
- Может, тебе стоит отдохнуть? - поинтересовался Джерро на третью ночь, когда Фарлонг начала зевать так, что едва не вывихнула себе челюсть.
Дроу мрачно нахмурилась.
- Бумаг еще много.
- И меньше их не станет, - рассудительно заметил Джерро. - Иди.
Фарлонг подняла на него глаза.
- А ты?
- Я еще посижу. Я не устал.
Фарлонг подозрительно сощурилась и заколебалась.
- Иди, - поторопил ее Джерро. - От того, что ты загонишь себя до полусмерти, лучше не станет.
Дроу какое-то время молчала. Потом она неожиданно улыбнулась — ярко и открыто.
- Спасибо.
Джерро помедлил, прежде чем улыбнуться в ответ — сухо и скупо.
- Не за что.
Когда дверь за Фарлонг со скрипом закрылась, Аммон провел рукой по черепу и потянулся к следующему письму.
Он должен стать нужным. И, кажется, ему это удавалось.
Четыре
В комнате Фарлонг было тепло и чисто. Создавалось впечатление, что здесь живет не женщина, а старая, помешанная на порядке старушка. Нигде не валялась одежда и украшения, не было даже неизменных флакончиков и баночек с ароматными маслами и притираниями, которые, несомненно, любят женщины.
- Зачем ты меня сюда позвала? - недоуменно спросил Джерро, наблюдая, как Фарлонг копается в ящиках стола.
Та немного помедлила.
- У меня есть для тебя подарок?
- Подарок?
Скажи Фарлонг, что она — дочка лорда Нашера — Аммон так не удивился бы. Слишком абсурдно прозвучали ее слова, слишком странно и просто смешно.
- Мне ничего не нужно, - резко сказал Джерро.
Фарлонг устало вздохнула.
- Ты можешь быть хоть немного приветливее? - попросила она с некоторым раздражением.
- Не всегда, - мрачно ответил Аммон.
- Хотя бы попытайся. Это не сложно.
«Зануда».
Дроу отвернулась, продолжив рыться в ящиках.
- О, нашла! - возвестила она, держа в руках желтоватый пергаментный лист. Помявшись и переступив с ноги на ногу, словно засомневавшись, правильно ли она поступает, женщина протянула его Аммону.
- Я подумала, что тебе понравится, - сказала она.
Аммон опустил взгляд на протянутый листок и поджал губы.
Рисунок. Нет, портрет, очень красивый, выполненный аккуратно и с душой. С листка пергамента Аммону несколько удивленно улыбалась Шандра, смуглая, с волосами цвета спелой пшеницы. Художник изобразил на ее шее бирюзовую подвеску, подчеркнул нежность губ и яркость глаз. Лицо Шандры выражало безмятежность, глаза напоминали чистые озера.
- Нравится? - нервно спросила Фарлонг.
Аммон и сам не знал. Ему хотелось швырнуть портрет внучки в камин, чтобы избавиться от удивительно-живого взгляда и нежной улыбки. Хотелось спрятать потрет у себя. Хотелось... всего.
- Зачем ты мне его даришь? - спросил он, когда молчание стало казаться невежливым.
Фарлонг нервно поджала губы.
- Мне показалось, что тебе захочется... чтобы у тебя осталось что-то, принадлежавшее Шандре. Ты ее совсем не знал, и я подумала, что тебе будет приятно... напоминание о том, что от нее что-то осталось.
- Чтобы меня угрызения совести замучали? - спросил Аммон резче, чем ему того хотелось.
Фарлонг подобралась, глаза ее снова стали злыми.
- Нет. - Она протянула руку. - Слушай, если тебе не нравится, я заберу. Дурацкая была идея.
Джерро отвел ее руку.
- Не надо.
Дроу нахмурилась.
- Что — «не надо»?
- Мне нравится, - произнес Аммон медленно. - Правда. Спасибо.
Фарлонг недоверчиво посмотрела на него.
- Правда?
- Правда, - кивнул Джерро, еще раз взглянув на портрет. - Я очень тебе признателен.
Фарлонг ему не поверила.
Пять
Фарлонг всегда считала себя рассудительной и хладнокровной. Она никогда никого не любила — ни в Западной Гавани, ни в Невервинтере.
И, похоже, уже смирилась с мыслью, что она просто не предназначена для «больших и светлых чувств».
Аммон Джерро внушал ей странное чувство. Чувство опасности, непостоянности. Рядом с ним она всегда чувствовала себя слабой и беспомощной. Это было правдой. Стоило Аммону того пожелать, и она давно бы превратилась в кучку пепла. Не успел бы помочь даже Касавир и Сэнд. Когда рядом с тобой находится человек, обладающий подобной силой, поневоле будешь чувствовать себя ничтожеством.
Это чувство раздражало. Фарлонг всегда и во всем привыкла быть сильной. Чтобы побеждать, нужно быть сильной. Чтобы вести за собой людей — нужно прятать свою слабость.
Это выглядело очень просто — до появления Аммона Джерро.
Если других Фарлонг была способна обмануть, то Джерро — никогда. Он видел ее насквозь. Его было невозможно обмануть.
Невозможно, как всегда было невозможно обмануть Дэйгуна.
Когда Аммон был рядом, у Фарлонг создавалось ощущение, что из нее вытягивают душу и держат на ладони, рассматривая с ленивым интересом и прикидывая, что с ней можно делать. И ничего нельзя скрыть под этим взглядом.
Ни мыслей, ни чувств, ни, что самое важное — желаний.
Фарлонг стыдно от того, что Джерро, возможно, догадывается о том, что она думает о нем, как представляет себе в ночной темноте его сурово сжатые губы и на свой лад красивое, мрачное лицо, глаза, горящие адскими кострами и сияющую вязь татуировки на гладко выбритом черепе.
Фарлонг стыдно от того, что она подневольно желает мужчину в десятки раз старшее ее самой.
Фарлонг стыдно от того, что она ничего не может с собой поделать.
А когда она, решившись, коснулась губами рта Джерро, как мечтала сделать долгие ночи назад, Джерро даже не удивился. Просто ответил на поцелуй, витая где-то далеко. Словно бы не здесь.
Фарлонг в раздражении прикусила его нижнюю губу. Аммон едва заметно вздрогнул.
«Вот так-то».
Женщина обняла его руками, поудобнее устроившись на коленях чернокнижника, обтянутых тканью мантии. Губы у Джерро были сухие, рыжая бородка щекотала кожу. Руки Джерро лениво заскользили по спине Носительницы Осколка, вычерчивая узоры. Бесстрастно. Но бережно.
После, на холодных простынях, нежности в Джерро не прибавилось.
Просто было горячо, резко и порывисто. Фарлонг касалась пальцами его груди, скользила по животу и ниже, обнимала своими ногами его ноги и заглядывала в глаза в надежде увидеть в их пламенной глубине отголосок собственно страсти, ведь не может же пламя оставаться холодным?
Но глаза Джерро не выражали ничего. Как и всегда.
И лишь в конце, когда Фарлонг глухо застонала, проведя ногтями по широкой спине Джерро, он прошептал чужое имя.
Когда все закончилось, Фарлонг лежала, чувствуя, как Аммон в янтарных лучах заката рассеяно гладит ее сведенные судорогой плечи — скорее механически, чем испытывая какие-то чувства.
- Иди к себе, - сказала она, поежившись.
Рука Джерро остановилась.
Чернокнижник обернулся у двери — полностью одетый, и, кажется, раздраженный.
- Этого не должно больше повториться, - заметил он.
Фарлонг приподнялась на локте — пряди белых волос скользнули по щекам.
- Я и не собиралась.
Когда за Джерро закрылась дверь, Фарлонг поняла.
Даже самое жаркое пламя может быть холодным.
Я знаю, что поздравлять заранее не есть хорошо, но с моим компом ни в чем нельзя быть уверенной, и я боюсь, что он вот-вот навернется - а следовательно - я хочу поздравить тебя с наступающей красивой датой - с двадцатилетием!
Я совсем не умею поздравлять, и, пожалуй, никогда не научусь, но я все же попробую.
Я желаю тебе творческого успеха, верных друзей рядом и чистой любви.
Просто счастья. Просто ярких, незабываемых дней.
С наступающим тебя Днем Рождения, котик!
Я очень рада, что знакома с тобой, и знакомство это стало для меня незабываемым!
*любовь и обожание в глазах*
И - поскольку я няшко, я дарю тебе фанфик - потому что это, к сожалению, все, что я хоть сколько-нибудь умею делать, да. XD
Предупреждение - Джерро тут малость рефлексирующая фиалка, но так получилось! XD
Холодное пламя
Холодное пламя
У кого-то лед внутри,
А у меня огонь горит.
И нам походу с тобой по пути.
И в самый темный, холодный миг
Мы ищем близких в толпе чужих.
Слим - Жар
А у меня огонь горит.
И нам походу с тобой по пути.
И в самый темный, холодный миг
Мы ищем близких в толпе чужих.
Слим - Жар
***
Один
Аммон Джерро всегда считал свое Убежище неприступной крепостью. Охраняемая демонами и силой крови, она служила ему местом, где твои слова и мысли никогда не будут услышанными.
В этих стенах заключалась его сила. Он черпал ее, погружая руки в бесконечный источник энергии, и воздух дрожал от напряжения, когда Джерро принимался колдовать.
Убежище — дом и сильнейшее оружие. Аммон Джерро знал это, как никто другой.
Так же, как знал о том, что кровь — не менее могущественная сила. Кровь — не просто красная соленая вода в жилах любого существа — это залог величия. Это прошлое и будущее.
Убежище Джерро было построено на крови, и кровь его и разрушила.
Он понял это, ощутив слабость и сильную тошноту. Заклинание, тянувшееся от кончиков пальцев, сорвалось, словно кем-то обрезанная нить, щелкнув в тишине, как удар хлыста.
Джерро слышал, как исчезают Круги Призыва, как хлопают крыльями освобожденные демоны, и шептал — этого не может быть!
Никто не может разрушить чары, напоенные его собственной кровью. Никто и никогда! Только сам Аммон Джерро и его потомки...
И его потомки.
Когда Аммон понял это, было слишком поздно что-то менять.
Тело девочки, Шандры, уже остывало на каменных плитах. Перед смертью она упала, нелепо раскинув порезанные от кисти до локтей руки, и напоминала куклу, которую шальной ребенок в ярости выбросил, как ненужный хлам. В светлых глазах застыло удивление и немая мольба.
Аммону казалось, что весь мир сузился до капель крови на смуглых руках Шандры, до алых, грустных глаз Мефазма и беспомощных криков чужаков, столпившихся над телом погибшей крестьянки.
«Это всего лишь еще одна смерть, но почему, почему мне так холодно?»
Убежище содрогнулось. Теперь, когда чары были разрушены, ничто не держало стены, ничто не подкрепляло силы Джерро.
- Она не может быть мертва! - рявкнула Носительница Осколка, поддерживая голову Шандры и касаясь руками пыльных волос. - Сделай что-нибудь!
Аммон поднял глаза. Потолок Убежища опасно затрещал, на стенах расцветали трещины.
- Она мертва. И мы тоже будем мертвы, если не уйдем отсюда.
В светлых глазах дроу — ненависть и злоба. Аммона это не впечатлило.
Ее ненависть не сделает ему больнее, чем смерть девочки Джерро.
- Ты убил ее!
- Ты сама убила ее, приведя сюда, - огрызнулся Джерро.
«Наверное, ей стоило понять, какова будет цена этого безрассудства».
***
Два
Аммон Джерро никогда не любил других людей. Они вечно вмешивались и лезли в его дела, мельтешили перед глазами, заставляли привязываться, заставляли любить и любили сами. Джерро считал это слабостью. Поэтому он так ценил уединение своего Убежища. Пусть оно и было наполнено демонами и дьяволами. Это была его крепость. Его стена от внешнего мира, через которую никто не мог проникнуть.
Теперь все изменилось. Вокруг Аммона снова кружились и шумели люди, словно яркий цветной карнавал. День и ночь стучали молоты, строилась заново Крепость-на-Перекрестке, ссорились рабочие, выли собаки. От этого шума у Джерро раскалывалась голова, а и без того нелегкий нрав стал и вовсе невыносимым.
Но даже день и его тяготы были ничем по сравнению с ночной темнотой и кошмарами, которые она приносила на своих крыльях.
Каждую ночь Аммон ворочался в своей постели, не в силах заснуть. Перед глазами проносилась кровь, разлитая по каменным плитам Убежища, пустые круги призыва, и изломанное, обожженное тело девочки по имени Шандра — девочки, которая была его внучкой. Кровь от крови, плоть от плоти, та частичка, которая должна была существовать еще долгие годы.
Когда Джерро наконец смыкал веки, видения становились из пугающих чудовищными. Шандра смеялась разодранным ртом, харкала кровью и тянула к нему черные пальцы, что-то хрипела, охваченная пламенем, а за ее спиной тянулись длинные черные тени.
«Что ты чувствуешь, старик? - шептала Шандра. - Каково теперь тебе?»
Так прошло несколько ночей.
Джерро проснулся, липкий от пота, и сжал дрожащие руки в кулаки. Его подташнивало. Осознание этого привело Аммона в бешенство. Он, человек, который отбросил Короля Теней у Западной Гавани — и боится ночных кошмаров! Это была слабость, а Джерро ненавидел слабость. Ни в себе, ни в ком либо другом.
Он вышел из своей комнаты, чувствуя гуляющий по каменным коридорам ветер. Шаги Джерро отдавались гулким эхом.
Холодные, незнакомые стены. Плохая Крепость. Джерро чувствовал что-то нехорошее в самих камнях. Эхо старой битвы. Отпечаток, который не сотрется временем.
«Становишься параноиком, Джерро?»
- Интересно, гуляние по ночам — это в самом деле так увлекательно?
Голос был тихим, хриплым ото сна. Джерро закатил глаза и обернулся.
- Не твое дело.
Фарлонг сузила глаза и обняла себя руками. На ней была теплая туника и бесформенные штаны — судя по всему то, что первое попалось под руку. Белые волосы спутанной гривой обнимали плечи. Лицо выглядело осунувшимся и почему-то — неприятным.
- Знаешь, твоя ходьба под дверью мешает спать, - раздраженно сообщила Фарлонг. - Чего, не спится?
Джерро стиснул зубы. Какое ей дело?
- Не спится, - ответил он мрачно. - Тебе от этого лучше или хуже?
- Все равно, - пожала плечами Фарлонг.
Аммон подавил волну раздражения.
- Тогда зачем ты спрашиваешь?
- Из вежливости. Есть такое понятие — вежливость. Не слышал?
Аммон одарил девушку злым взглядом. Девушка едва заметно поежилась и отвела взгляд — рядом с Аммоном Джерро вся ее уверенность в себе испарялась, словно ее никогда и не было, и Фарлонг чувствовала себя маленькой девочкой. Это раздражало.
Взгляд Джерро возвращал Фарлонг в те далекие времена, когда Дэйгун отчитывал ее за плохое поведение. Даже не отчитывал. Нет. Он никогда не ругался, не кричал и не поднимал на нее руку. Он только смотрел. Под этим взглядом Фарлонг заливалась слезами и мечтала о том, чтобы оказаться за тысячи миль от него, думала о том, что лучше бы отец ее ударил.
Такой же взгляд был и у Аммона Джерро. Слишком красноречивый. Слишком сильный.
- С поучениями закончено? - осведомился Джерро.
Фарлонг посмотрела на него холодным взглядом.
- Вполне.
«Перестань так на меня смотреть!»
Фарлонг показалось, что тонкие губы Аммона тронула улыбка. Слабая, язвительная — но улыбка.
«Старик что, еще и улыбаться умеет?»
Фарлонг нервно переступила с ноги на ногу, растеряв свою уверенность. Аммон с некоторым снисхождением следил, как она поправляет на плечах тонкий лен туники, поправляет спутанные волосы, упрямо спадающие на широкий лоб.
Девочка. Не воин. Слабая. Удивительно, что она столь многого достигла. Может быть, умная. Кажется, наблюдательная. Хорошие качества. Могут помочь выжить. Но не всегда.
В ее глазах Джерро снова увидел неприкрытую злобу.
«Ну конечно же. Опять заведет песенку «Ты убил Шандру!» Похоже, она меня на дух переносит».
Это его совсем не трогало.
- Иди спать, - спокойно произнес он, отвернувшись. - Тебе еще работать надо. Ну, знаешь, мир спасать и все такое.
Раздался тихий смешок.
- Ну, кому-то же надо.
Аммон Джерро оглянулся через плечо.
- Пока ты и твоя команда не вторглись в мое Убежище, с этим прекрасно справлялся и я.
- Ты даже Шандру не смог спасти, - последовал ответ. - Боюсь, Невервинтер ты тоже погубишь.
«Идиотка»
***
Три
Фарлонг, быть может, была немного наивна, но уж точно не глупа. Так решил Джерро, проведя рядом с ней больше месяца.
Она больше ни словом не упоминала о Шандре. Укрепляла стены. Собирала армию. Искала новых союзников. Казалось, что все ей дается легко, и лишь вечерами, когда она приказывала стражникам закрыть ворота крепости, Джерро видел, как нелегко дается ей эта работа. Глаза становились красными, руки мелко дрожали, а плечи опускались, словно на них давила непосильная ноша.
Она слишком молода, чтобы вести войну, слишком неопытна и слаба. Но никогда в этом не признается — ни себе, ни другим.
Это вызывало что-то вроде уважения.
Слабая толика уважения укрепилась еще больше, когда Фарлонг пришла за советами к Джерро.
- Что это? - осведомился Аммон, увидев стопку писем и бумаг на руках у капитана.
- Прошения, уведомления, письма, - отозвалась она, положив бумаги на стол. - Сама я их не разберу.
Джерро изогнул бровь.
- А я тут при чем?
Фарлонг устало вздохнула и убрала белую прядь, упавшую на лоб.
- Я ничерта не смыслю во всех этих словах, - призналась она нехотя. - Я подумала, что ты можешь помочь.
«Я пришел лишь ради того, чтобы уничтожить Короля Теней, а не разбирать твои бумажки!» - хотелось сказать Аммону, но он промолчал. Сейчас было не время спорить. Они должны стать союзниками. Должны быть уверены друг в друге.
Фарлонг стала приходить каждую ночь, и до рассвета она и Джерро сидели за столом, вчитываясь в сухие, витеватые слова. Глаза у Фарлонг под конец казались больными, и она беспрестанно терла их руками, словно в них попал песок. Джерро тоже приходилось нелегко, но ни он, ни она никогда не жаловались.
- Может, тебе стоит отдохнуть? - поинтересовался Джерро на третью ночь, когда Фарлонг начала зевать так, что едва не вывихнула себе челюсть.
Дроу мрачно нахмурилась.
- Бумаг еще много.
- И меньше их не станет, - рассудительно заметил Джерро. - Иди.
Фарлонг подняла на него глаза.
- А ты?
- Я еще посижу. Я не устал.
Фарлонг подозрительно сощурилась и заколебалась.
- Иди, - поторопил ее Джерро. - От того, что ты загонишь себя до полусмерти, лучше не станет.
Дроу какое-то время молчала. Потом она неожиданно улыбнулась — ярко и открыто.
- Спасибо.
Джерро помедлил, прежде чем улыбнуться в ответ — сухо и скупо.
- Не за что.
Когда дверь за Фарлонг со скрипом закрылась, Аммон провел рукой по черепу и потянулся к следующему письму.
Он должен стать нужным. И, кажется, ему это удавалось.
***
Четыре
В комнате Фарлонг было тепло и чисто. Создавалось впечатление, что здесь живет не женщина, а старая, помешанная на порядке старушка. Нигде не валялась одежда и украшения, не было даже неизменных флакончиков и баночек с ароматными маслами и притираниями, которые, несомненно, любят женщины.
- Зачем ты меня сюда позвала? - недоуменно спросил Джерро, наблюдая, как Фарлонг копается в ящиках стола.
Та немного помедлила.
- У меня есть для тебя подарок?
- Подарок?
Скажи Фарлонг, что она — дочка лорда Нашера — Аммон так не удивился бы. Слишком абсурдно прозвучали ее слова, слишком странно и просто смешно.
- Мне ничего не нужно, - резко сказал Джерро.
Фарлонг устало вздохнула.
- Ты можешь быть хоть немного приветливее? - попросила она с некоторым раздражением.
- Не всегда, - мрачно ответил Аммон.
- Хотя бы попытайся. Это не сложно.
«Зануда».
Дроу отвернулась, продолжив рыться в ящиках.
- О, нашла! - возвестила она, держа в руках желтоватый пергаментный лист. Помявшись и переступив с ноги на ногу, словно засомневавшись, правильно ли она поступает, женщина протянула его Аммону.
- Я подумала, что тебе понравится, - сказала она.
Аммон опустил взгляд на протянутый листок и поджал губы.
Рисунок. Нет, портрет, очень красивый, выполненный аккуратно и с душой. С листка пергамента Аммону несколько удивленно улыбалась Шандра, смуглая, с волосами цвета спелой пшеницы. Художник изобразил на ее шее бирюзовую подвеску, подчеркнул нежность губ и яркость глаз. Лицо Шандры выражало безмятежность, глаза напоминали чистые озера.
- Нравится? - нервно спросила Фарлонг.
Аммон и сам не знал. Ему хотелось швырнуть портрет внучки в камин, чтобы избавиться от удивительно-живого взгляда и нежной улыбки. Хотелось спрятать потрет у себя. Хотелось... всего.
- Зачем ты мне его даришь? - спросил он, когда молчание стало казаться невежливым.
Фарлонг нервно поджала губы.
- Мне показалось, что тебе захочется... чтобы у тебя осталось что-то, принадлежавшее Шандре. Ты ее совсем не знал, и я подумала, что тебе будет приятно... напоминание о том, что от нее что-то осталось.
- Чтобы меня угрызения совести замучали? - спросил Аммон резче, чем ему того хотелось.
Фарлонг подобралась, глаза ее снова стали злыми.
- Нет. - Она протянула руку. - Слушай, если тебе не нравится, я заберу. Дурацкая была идея.
Джерро отвел ее руку.
- Не надо.
Дроу нахмурилась.
- Что — «не надо»?
- Мне нравится, - произнес Аммон медленно. - Правда. Спасибо.
Фарлонг недоверчиво посмотрела на него.
- Правда?
- Правда, - кивнул Джерро, еще раз взглянув на портрет. - Я очень тебе признателен.
Фарлонг ему не поверила.
***
Пять
Фарлонг всегда считала себя рассудительной и хладнокровной. Она никогда никого не любила — ни в Западной Гавани, ни в Невервинтере.
И, похоже, уже смирилась с мыслью, что она просто не предназначена для «больших и светлых чувств».
Аммон Джерро внушал ей странное чувство. Чувство опасности, непостоянности. Рядом с ним она всегда чувствовала себя слабой и беспомощной. Это было правдой. Стоило Аммону того пожелать, и она давно бы превратилась в кучку пепла. Не успел бы помочь даже Касавир и Сэнд. Когда рядом с тобой находится человек, обладающий подобной силой, поневоле будешь чувствовать себя ничтожеством.
Это чувство раздражало. Фарлонг всегда и во всем привыкла быть сильной. Чтобы побеждать, нужно быть сильной. Чтобы вести за собой людей — нужно прятать свою слабость.
Это выглядело очень просто — до появления Аммона Джерро.
Если других Фарлонг была способна обмануть, то Джерро — никогда. Он видел ее насквозь. Его было невозможно обмануть.
Невозможно, как всегда было невозможно обмануть Дэйгуна.
Когда Аммон был рядом, у Фарлонг создавалось ощущение, что из нее вытягивают душу и держат на ладони, рассматривая с ленивым интересом и прикидывая, что с ней можно делать. И ничего нельзя скрыть под этим взглядом.
Ни мыслей, ни чувств, ни, что самое важное — желаний.
Фарлонг стыдно от того, что Джерро, возможно, догадывается о том, что она думает о нем, как представляет себе в ночной темноте его сурово сжатые губы и на свой лад красивое, мрачное лицо, глаза, горящие адскими кострами и сияющую вязь татуировки на гладко выбритом черепе.
Фарлонг стыдно от того, что она подневольно желает мужчину в десятки раз старшее ее самой.
Фарлонг стыдно от того, что она ничего не может с собой поделать.
А когда она, решившись, коснулась губами рта Джерро, как мечтала сделать долгие ночи назад, Джерро даже не удивился. Просто ответил на поцелуй, витая где-то далеко. Словно бы не здесь.
Фарлонг в раздражении прикусила его нижнюю губу. Аммон едва заметно вздрогнул.
«Вот так-то».
Женщина обняла его руками, поудобнее устроившись на коленях чернокнижника, обтянутых тканью мантии. Губы у Джерро были сухие, рыжая бородка щекотала кожу. Руки Джерро лениво заскользили по спине Носительницы Осколка, вычерчивая узоры. Бесстрастно. Но бережно.
После, на холодных простынях, нежности в Джерро не прибавилось.
Просто было горячо, резко и порывисто. Фарлонг касалась пальцами его груди, скользила по животу и ниже, обнимала своими ногами его ноги и заглядывала в глаза в надежде увидеть в их пламенной глубине отголосок собственно страсти, ведь не может же пламя оставаться холодным?
Но глаза Джерро не выражали ничего. Как и всегда.
И лишь в конце, когда Фарлонг глухо застонала, проведя ногтями по широкой спине Джерро, он прошептал чужое имя.
Когда все закончилось, Фарлонг лежала, чувствуя, как Аммон в янтарных лучах заката рассеяно гладит ее сведенные судорогой плечи — скорее механически, чем испытывая какие-то чувства.
- Иди к себе, - сказала она, поежившись.
Рука Джерро остановилась.
Чернокнижник обернулся у двери — полностью одетый, и, кажется, раздраженный.
- Этого не должно больше повториться, - заметил он.
Фарлонг приподнялась на локте — пряди белых волос скользнули по щекам.
- Я и не собиралась.
Когда за Джерро закрылась дверь, Фарлонг поняла.
Даже самое жаркое пламя может быть холодным.
@темы: Фанфикшн, Neverwinter Night II, Мое-мое-мое, все мое! Этот мир мой, вы слышите? МОЙ!!!, Мысли параноидальные, Карлсберг, который живет под крышкой., Мое творчество
-
-
08.02.2013 в 23:19У меня все еще нет слов! Я повизжала немножко тебе лично и скажу тут: это офигенный, безумно приятный и очень своевременный (учитывая, что мое фанатство накатило с новой силой) подарок. И один из самых-самых приятных подарков за все мои два десятка. Спасибо тебе огромное!
-
-
08.02.2013 в 23:31Я рада, что тебе понравилось